Три ступени в ад

Итак, эпидемия религиозной чумы, охватившая российское общество, продолжается. День крещения Руси получил государственный статус. Как получилось, что народ Советского Союза, страны научно-технического прогресса и марксисткой философии, не выработал иммунитета против заболевания нервной системы, называемого религиозностью? Мне видится, причина тому – непонимание населением природы религии и механизмов ее воздействия на сознание. Попробуем разобраться. Мы стали свидетелями очередной инициативы, говорящей о превращении в формальность декларированного в конституции светского характера государства. Российская власть ни на минуту не прекращает работу по насаждению религии православия, пользуясь услугами марионеточных федеральных СМИ, рычагами финансового и административного ресурса. Но это только начало пути, слишком явное для наблюдателя, если бы дело было только в этом, вряд ли религиозная мысль укоренилась бы в общественном сознании. Верховая инициатива попадает на почву общественной жизни российских городов. Здесь имеются политики, исполняющие приказ "сверху", но имеется и много честных людей, искренне озабоченных проблемами общества. Среди них могут быть и педагоги, и работники СМИ, и члены гражданских ассоциаций. И если административные рычаги мы можем рассмотреть как оконечности системы, продавливающей инициативу, то с честной городской общественностью религии удается сыграть злую шутку. Ведь люди, болеющие за народ и страну не могут не обратить внимание на то, что с окончанием советской власти в стране творится что-то неладное. Философию эти люди специально не изучали, марксистская политэкономия их в свое время не заинтересовала, потому обращают внимание на симптомы, внешние проявления болезни. Куда относятся: алкоголизм, наркомания, уличная преступность, бескультурье и хамство. Люди, которым небезразлично происходящее, начинают размышлять о его причинах. Значение частной собственности им непонятно, поэтому поиск происходит в иной области. И тут выясняется, что в советское время была такая штука как идеология. Здесь мозг городского общественного деятеля наталкивается на противоречие, виной которому – внушенное пропагандой представление о том, что «большевизм это зло», что «нельзя призывать возвращаться назад в прошлое», «ни одна революция не принесла человечеству добра», и прочие штампы, ненаучного характера выводы, между прочим. Значит, нужна новая идеология. Вот тут сознание гражданина и наталкивается на «решение»: православие. Тут и видимость нравственности, и вроде бы одобрение широкой общественностью, да и с властями проблем не будет, чего греха таить, есть порок трусости в человеке. Так православие обретает своих апостолов в лице муниципальной общественности. Попавший в ловушку православия деятель исходит, как правило, из благих побуждений. Нестыковки православной веры с реальностью такой человек объясняет себе фантастическим образом. «Бога каждый понимает по-своему» (что противоречит, кстати, церковному учению), «современное православие это совсем не то, что в средние века!», и другие штампы. Это нетрудно. Человек верит, когда точно знает, и на основании знания, понимает, как будет. Он верит, что так будет. Если человек верит, что будет так, значит так и будет. И если не видеть, что вере предшествовало познание, возникнет заблуждение, что права церковь: верь и прибудет, а если не прибыло, значит, не верил. Маленькое смещение акцентов: перепутать первичность появления в человеке во времени знания и веры, и человек – на игле православия. Третья ступень проникновения религии в общественное сознание проста. Обывателя не интересует ни религия, ни философия, ни страна, ни народ. Его интересует еда, секс и отдых (желательно с алкоголем). В остальных областях он полагается на авторитетов. Сказали по телевизору, или дядьки с деньгами и со властью уверили, что приличный человек – православный человек, значит православный человек – приличный человек. Был бы глупый этот дядька, не имел бы денег и власти, – рассуждает обыватель. Эта поддержка психологией масс только кажется зыбкой, это не так. Эта поддержка обывателя грандиозна, но чтобы понять весь ужас фантастической машины, поезда, несущегося в ад, мы рассмотрим природу воздействия религии на сознание. Философия и религия стараются осмыслить фундаментальные законы мироздания и развития явлений во времени. Взаимоотношения человека, природы и общества. Бытия и небытия. Сами алгоритмы познавательной деятельности. С другой стороны, каждый человек стремится выстроить поступающую к нему информацию в логически непротиворечивую систему. Предположим, у человека появилась логически противоречивая информация: один источник утверждает, что в городе X на улице Y стоит музей, другой источник утверждает, что в городе X на улице Y стоит храм. Чтобы решить противоречие, человек вводит дополнительную гипотезу: в советское время здесь был музей, теперь – храм. Далее представим, что получится, если человек некритически, полагаясь на авторитет дяди с телевизора или высокопоставленного лица с трибуны, принимает на веру религиозную догму о фундаментальных свойствах мироздания, например, о взаимоотношениях тела и духа. Каждое понятие в сознании такого человека должно цементироваться с остальными понятиями посредством таких гипотез и в такой субординации, когда логическое противоречие между новой догмой и прежними понятиями снимается. А если догма неверна? Каждое понятие в сознании человека будет сцементировано с остальными понятиями неверными гипотезами, и причинно-следственные связи между понятиями отразят иллюзорные представления о реальности, эта ошибка, подобно компьютерному вирусу, распространится на всякое действие человека, 24 часа в сутки он будет в мышлении воспроизводить одну и ту же ошибку, как принтер с испорченной матрицей. И даже больше: выводы из догмата, не имеющие отношения к религии, но например, к сфере быта, или воспитания детей, в массе проникающие с потоком информации в человека из общественного сознания, способны воспроизвести в конечном итоге сам догмат, человек "придет к богу". То, что я написал, можно выразить в одной формуле: религиозные и философские понятия влияют на каждый поступок, каждую мысль, каждую эмоцию человека, воспринявшего их. Христианская философия вводит в систему представлений человечества догмат о приоритете духовного над телесным, материальным, небесного над земным, отвергая единство материи и сознания. Этот догмат может вылиться в форме «интеллигентских болезней», таких как «неприятие быта», «неприспособленность к жизни», в негативном отношении к физическому телу, его развитию и здоровью, что ведет к болезни и телесным недугам, таким как искривление позвоночника, к стремлению заменить естественный способ производства эндорфинов на искусственный (алкоголизм и наркомания), к садизму и мазохизму (раз телесное грешно, пытать и издеваться – не так плохо), или обратно, при наличии комплекса вины – в отрицательное отношение к культуре и искусству, в склонности обожествлять грубую силу, проявляя ее в асоциальном агрессивном поведении. Кто куда будет поражен – заранее предсказать невозможно. Эпидемии чумы, изощренные пытки и костры инквизиции, извращенные вкусы средневековых художников, страх ада и дьявола, суеверный ужас перед животными, фанатики и бесноватые, вскоре после пришествия в мир христианского учения – не случайность! Это – прямое следствие основного христианского догмата. Если не остановить инфекцию христианства в обществе, уровень алкоголизма, наркомании и уличной преступности неизбежно возрастет, грозит перейти в самые мрачные формы и проявления. Эти три ступени, описанные мной – та самая дорога в ад, вымощенная благими намерениями. Долг каждого гражданина – остановить наступление на общество болезней и садизма. Все злоключения русского народа начались с насильственного крещения Руси и временно прервались с приходом к власти партии большевиков. Век информатики позволяет каждому понять, как именно заблуждения мировоззрения разрушают жизнь.

Дмитрий Тюлин, специально для КТВ