С. Иванников. Оранжевое небо…1

4 декабря состоялась примерка голосования за Путина и Непутина 4 марта. В тусклом свете этих «выборов» можно разглядеть, что победа Путина 4 марта утратила ожидаемый самоварный блеск и бесспорность, а победа Непутина приобрела хоть и неясные, но угадываемые очертания.

 Толковать об отмене декабрьских «выборов» и назначении новых вряд ли стоит. У власти и «парламентской оппозиции» одна победа, одна на всех, ради которой «за ценой не постоим». Если вдруг, в порядке бреда, эти выборы отменят, то фаворитами на перевыборах будут те, кто заставил перевыборы назначить. А «оно им это надо»?

День 10 декабря подверг эти «выборы» корректировке. Выяснилось, что главный ожидаемый властью итог, выражаемый лаконичной политтехнологической формулой «пипл хавает», к 4 марта может быть и не  обеспечен.

Это может опечалить Путина и взбодрить Непутина. Рисование нужного результата затрудняется, шансы защитить реальность в итогах голосования растут. Мы, вероятно, еще не видели настоящего остервенения, с каким фальсифицируются выборы. 4 марта увидим. Во всяком случае, Путин в телеответах на телевопросы отказался не только дать ответы на актуальные вопросы общественной жизни, но и просто эти вопросы понять.

Однако при взгляде через оранжевый светофильтр виден противоположный сюжет – растут шансы, что в Кремль въедет ожидаемый спаситель России от «оранжевой чумы».

Призрак Февраля побрел по России, а за ним – и призрак керенщины, за которым призрак спасительного большевизма сегодня просматривается плохо, но вполне просматривается призрак корниловщины. Раскрываются перспективы не только «оранжевой революции», но и «спасителя отечества» от «оранжевой чумы», и может показаться, что «суть времени» состоит в том, чтобы этого спасителя выкликать заклинаниями о «национальном консенсусе».

Кто-то падает в патриотические обмороки, кого-то «колбасит» от «оранжевой угрозы». А ведь могли бы задаться вопросом: насколько сегодня суверенна власть, в какой мере она может позволить себе не знать плюсы и минусы «заграницы» в диапазоне от тамошнего общественного мнения и госдепа США, до тамошних банков и объектов недвижимости, а также насколько «суверенна» оппозиция, в какой мере она может позволить себе про эту «заграницу» забыть?

Наверное, любопытно, брали или не брали большевики деньги у германского генштаба. Но гораздо интереснее другое: кто чьим агентом в итоге оказался – партия большевиков политическим агентом германского генштаба, или германский генштаб финансовым агентом большевиков.

Жизнь сегодня более интернациональна, чем могут перенести ревнители «суверенитета» в духе Людовика XIV. Различные политические силы в разных землях вполне естественно связывают свои интересы  помимо прочего и с теми или иными силами в других странах. Замечу, что интернационален даже национализм и казенный патриотизм. Дело даже не в том, что национализмом в той или иной мере тронуты буржуа многих стран, а чиновные воры этих стран – большие патриоты, но и в том, что национализм и государственный (то есть за государственный счет) патриотизм сегодня означает разделение труда мирового капитала в его «священной войне» против интернационализма пролетарского.

«Оранжевая угроза» – словечко и того же словаря, что и «тоталитаризм», придуманный для сваливания в одну кучу Советского Союза и фашистской Германии. Для теоретиков «тоталитаризма» им является все, что не «либеральная демократия». Доморощенные адепты методологии К. Поппера, К. Фридриха, З. Бжезинского и пр. именуют «оранжевой» угрозой» всё, что активно протестует против них (если они – власть), или протестует не под их чутким руководством (если они – «ответственная оппозиция») – хоть народные выступления, хоть иностранное вмешательство, замаскированное под народные выступления

Вожди КПРФ, наверное, примериваются к вакансии «спасителя России», который сумеет провести ее между Сциллой прогнившего «путинизма» и Харибдой «оранжевой заразы».

С партийного верха раздались сердитые голоса о пособниках власти, устраивающих митинги. Заботиться об убедительности своих слов партийное начальство не привыкло, но, тем не менее, 10-го декабря своего человека прислали с приветом. Кроме того, произнесены слова о соединении общегражданского движения и движения социалистического, что является просто Брусиловским прорывом после долгого сидения в окопах «совмещения классовой и национально-освободительной борьбы». Ну а пока суд да дело, КПРФ может именно усилиями «оранжевой угрозы» получить под свое председательство комитеты ГД в количестве, превышающем  долю «депутатов-коммунистов»  в депутатском корпусе. Поздравляем.

«Оранжевая угроза» и ее отражение могут быть слиты в один флакон. Активность публики в диапазоне от Удальцова до Немцова может поумерить лихость умельцев мастерить «нужные» результаты выборов до такой вялой степени, что в первом туре судьбу выборов решить не удастся. Ни о каком едином изначальном кандидате оппозиции, ни о каком едином исходном Непутине речь идти не может. Однако в случае второго тура роль единого кандидата оппозиции (по крайней мере, значительной ее части) ляжет сама собой на этого уцелевшего Непутина. Этим единым и неделимым Непутиным может оказаться и Зюганов, который получит шанс олицетворять и «оранжевую революцию» против фальсификаций, и спасение от ее дальнейших страшилок. Кстати, если даже все накроется медным тазом первого тура, то можно утешить себя вкладом партии в предотвращение «оранжевой угрозы» и похвалить на очередном съезде мудрость и ответственность  руководства. Кстати, оранжевый цвет получается смешением красного с желтым. Учитывая серьезную подпитку «красной революционности» КПРФ презренным желтым металлом, этот цвет вождям КПРФ не должен быть так уж чужд.

Кто рассчитывает на второй тур, должен озаботиться фигурой первого среди Непутиных. Те времена, когда партия была в таком состоянии, что Зюганов для нее был своим человеком, прошли. На него уже вполне можно смотреть со стороны, не терзаясь противоречиями между его формальной принадлежностью к коммунистической партии и политической принадлежностью к партии оппортунизма. Можно исходить из второго. В лице Путина и Зюганова «власть» и «главная оппозиционная сила» нашли друг друга. Обоих привели за ручку. Одного – ныне изгнанный Березовский, другого – ныне изгнанный Купцов. Оба хорошо вписались. Один – в «тренд» бюрократического ренессанса, другой – в «тренд» общепатриотической размазни и оппортунизма. Оба сосредоточили в руках всю полноту власти. Один – в государстве, другой – в партии. Оба обязаны этим полновластием «жидкому» состоянию общества и партии, незрелости понимания обществом и партийной массой своих интересов, а именно классового самосознания. У обоих коэффициент полезного действия этого полновластия для государства или для партии  – как у паровой машины Уатта. Вокруг обоих вытоптаны все мало-мальски внятные личности, поэтому изъятие обоих из их «вертикалей» грозит обрушением этих «вертикалей». Оба обречены на бесконечное повторение, на превращение в навязчивое состояние, в нудную, назойливую привычку, смысл которой давно забыт. Может оказаться, что последняя миссия Зюганова в компанни с Жириновским на президентских выборах будет заключаться не в снижении, а в повышении шансов Путина с нынешних 45 до 51 процента.

Коммунистам невозможно бояться общедемократической общественной активности. Нельзя дожидаться, пока эта активность сама собой каким-то образом станет коммунистической, чтобы ее, наконец, к всеобщей радости возглавить. Наша задача при этом – видеть и показывать «настоящую природу различных общественных классов», не растворяясь в «общедемократических» лозунгах момента, не смешивая наш красный цвет с либеральной желтизной и не уповая на формирование того большинства, которое чинно и благородно сменит эту власть.

Нелишне заметить, что борьба за большинство проигрышна без административного ресурса  – хоть государственного, хоть внутрипартийного. Одна из прелестей «демократии» состоит в том, что реальная оппозиция находится в проигрышном положении – власть имеет возможность, используя весомые ресурсы, кратковременно всколыхнув болото, получить от него санкцию на сохранение существующего положения на очередной срок. Для того, чтобы этот бонус власти исчез, верхи должны утратить возможность управлять по-старому, расколоться, потерять волю и ориентиры, то есть выполнить свои «обязанности» в общем деле создания революционной ситуации. Никто не ждет большинства. Вменяемые активные политические силы сначала берут власть, создав перевес сил в нужное время в нужном месте, а потом, используя рычаги власти,  либо завоевывают поддержку большинства (как большевики после Октября), либо отбивают у большинства охоту до всякой активности (как «демократы» на рубеже 80-90-х прошлого века), превращая его в консервативную массу, придающую инерцию существующему положению.

Не вредно будет помнить слова Ленина, сказанные им, конечно, при иных обстоятельствах, но перед лицом сходной задачи: «Несомненно, что революция научит нас, научит народные массы. Но вопрос для борющейся политической партии состоит теперь в том, сумеем ли мы научить чему-нибудь революцию? сумеем ли мы воспользоваться правильностью нашего социал-демократического учения, связью нашей с единственным до конца революционным классом, пролетариатом, для того, чтобы наложить на революцию пролетарский отпечаток, чтобы довести революцию до настоящей решительной победы на деле, а не на словах, чтобы парализовать неустойчивость, половинчатость и предательство демократической буржуазии?»

^{1 «}Оранжевое небо, оранжевое море,

 Оранжевая зелень, оранжевый верблюд,

 Оранжевые мамы, оранжевым ребятам,

 Оранжевые песни, оранжево поют…» – Советская детская песня, исполняла юная Ирма Сохадзе.