«Научный централизм» и демократический централизм

Две разные классовые позиции

Гибель социализма в конце двадцатого века стала крушением лучших надежд человечества и жестоким ударом для рабочего класса всего мира. Но вечно горевать о потерянном нельзя. Сами реалии капитализма не позволяют нам бесконечно сидеть на пепелище и оплакивать свое поражение. Капитал, обнаглевший от своей победы и взбесившийся от алчности, идет в атаку, увеличивает гнет, грабеж и эксплуатацию. Мы вынуждены бороться, чтобы выжить.

Нам приходится начинать все сначала. Приходится вставать и заново собирать силы для продолжения войны, для нового штурма капитализма. Нужно побороть разочарование, апатию и безнадежность, которые всегда овладевают революционным классом после тяжелого поражения. Работать мы должны в условиях все более урезаемых гражданских прав и свобод, все более сокращающихся возможностях для легальной пропаганды, в такой момент, когда наш капитал поворачивает к открытой диктатуре.

И вот – в такой момент у рабочего класса находятся «доброжелатели», которые под видом помощи наносят ему удар в спину.

Уже несколько лет в так называемой «левой» среде подвизается группа «Прорыв». «Прорыв» занят «почетным» делом – в самом начале становления рабочего движения стремится завести его в тупик. Не щадя клавиатур, во всю силу интеллигентского снобства, прорывовцы воюют с ленинским принципом партийного строительства – с принципом демократического централизма. Не жалея сил, из статьи в статью они доказывают: все беды советского социализма были от того, что рабочий класс участвовал в управлении, все спасение в том, чтобы полностью отстранить рабочий класс от управления! В этом и состоит весь их пресловутый «научный централизм».

Деятельность Прорыва — удар в спину рабочего класса

Наука, научность, научный – эти слова чаще всего мелькают на страницах прорывовских материалов. Может создаться впечатление, что они – самые что ни на есть бескомпромиссные борцы за научность. Однако при ознакомлении со многими материалами Прорыва любому марксисту становится ясно – это не научные статьи марксистов, а претенциозное кривлянье мелкобуржуазных интеллигентов.

О научном уровне этих «научников» можно судить хотя бы по тому, как их идейный руководитель Подгузов толкует происхождение классов. Приглашаем полюбоваться на этот перл:

«…в зависимости от наполненности его сознания фундаментальной и актуальной информацией, от степени совершенства методологии его мышления, объективная практика расставляет людей на противоположные роли в обществе, что и позволяет их относить к различным классам…»
«… субъекты, которые на стадии первобытного коммунизма, в силу простодушия, отказали себе в интенсивном развитии своего сознания и остались слеповерящими и слабодумающими индивидами, и образовали класс людей преимущественно физического труда, давший миру, впоследствии, рабов, феодальных крестьян и пролетариев умственного и физического труда».
https://zabolshevizm.wordpress.com/2015/10/01/post3310/

По Подгузову следует, что рабы потому стали рабами, крепостные – крепостными и пролетарии – пролетариями, потому что они изначально были «простодушными» (то есть, глупыми), и поэтому «отказали себе в интенсивном развитии своего сознания», не наполнили его «фундаментальной и актуальной информацией»!

И эту белиберду несет человек, который лезет из кожи, ратуя за научность, который является идеологом «научного» централизма!

Отсюда ясно, что в так называемом «научном централизме» науки нет ни грамма. В «научном централизме» есть только одно – истерический вопль российского буржуазного интеллигента: «Быдло должно знать свое место!»

Прорыв так презирает рабочих, что невольно вспоминается либеральная деятельница Юлия Латынина. Латынина до такой степени ненавидит пролетариат, что требует лишить его возможности участвовать в выборах. Латынина считает, что только капиталисты имеют право голосовать, а неимущие, «чернь», как она их называет – голосовать не должны. Таким образом, мы видим, что идеи прорывовцев, якобы представителей рабочего класса и борцов за социализм, очень близки к идеям Латыниной – убежденного, откровенного врага рабочего класса и последовательного апологета капитализма.

Откуда у «научного централизма» ноги растут?

Классовая природа «научного централизма»

В чем же дело? Почему прорывовцы, стремясь занять место в рабочем движении, не находят ничего лучшего, как унижать рабочих, поливать их помоями и втаптывать в грязь?

Ответ следует искать в их классовой природе.

В революционные эпохи всегда бывает так, что какая-то часть господствующего класса увлекается революционными идеями. Делают она это в силу различных причин. Одни – по инерции, под влиянием политической моды, под влиянием того, что революционные идеи становятся популярны в обществе, охватывают его широкие слои. Другие — из честолюбия и желания сыграть роль в революционном движении. Третьи — из вражды к существующим порядкам и стремления к социальной справедливости. В некоторых все эти побуждения перемешаны в различных пропорциях и сочетаниях.

Лучшие из них находят в себе силу действительно изменить свое мировоззрение, порвать с предрассудками своего класса, встать на сторону борющегося класса и отдать все свои силы его победе.

Худшие на это силу не находят и приносят в революционное движение мировоззрение, стереотипы, заблуждения и корыстные расчеты своего класса. Эти худшие фактически пытаются усидеть на двух стульях — участвовать в революционном движении и в то же время сохранять идейное родство с контрреволюционным классом. Они всегда вольно или невольно становятся агентами контрреволюционного класса внутри революционного движения. Они навязывают революционному классу чуждые ему воззрения и образ действий. Тем самым они разлагают, затрудняют и тормозят революционное движение и оказывают неоценимую услугу господствующему классу.

Наши прорывовцы – как раз такие представители господствующего класса, которые хотят играть роль в революционном движении угнетенного класса, но при этом не могут расстаться с мировоззрением угнетающего класса.

Пытаясь участвовать в революционном движении рабочего класса, прорывовцы в тоже время не могут или не желают отказаться от буржуазного мировоззрения, тащат его с собой в рабочее движение, стремятся навязать его рабочему классу.

Прорывовцы, мелкобуржуазные интеллигенты, усвоили от господствующего класса, буржуазии, убежденность в своем превосходстве над угнетенным классом, над рабочими. Буржуа уверен в своем превосходстве над рабочим, в неполноценности рабочего по сравнению с собой, в своем праве господствовать над рабочим. От этого предрассудка буржуа никак не может отказаться, ибо без него он лишится морального оправдания эксплуатации.

Этот буржуазный предрассудок крепко въелся в сознание наших мелкобуржуазных интеллигентов-прорывовцев. Они не могут с ним расстаться и в рабочем движении. В рабочем движение они хотят быть не иначе как на главных ролях.

Барин-интеллигент уверен, что он и в революции будет барином, будет командовать, а рабочий класс и в революции должен быть у него на подхвате и только исполнять его указания.

Разочарование от неудачной пропаганды марксизма – одна из причин прорывовщины

Кроме того, некоторые из прорывовцев, по их собственному признанию, пробовали вести пропаганду среди рабочих. Эти попытки, опять по их же словам, оказались безуспешными. Рабочие восприняли их пропаганду равнодушно, не проявили никакого интереса к изучению марксизма и к революционной борьбе. Почему так произошло? Скорее всего, прорывовцы неправильно вели пропаганду. Скорее всего, они не пользовались у рабочих доверием, не сумели приобрести у них авторитет, не нашли к ним подход. Или, возможно, прорывовцы не проявили терпения. Может быть, они считали, что рабочие сразу, сходу должны заинтересоваться марксизмом. Возможно, эти незадачливые агитаторы не понимали, что марксистская пропаганда среди рабочих – это долгая, кропотливая, терпеливая, систематическая работа. Но, как бы то ни было, а получилось то, что получилось: пропаганда оказалась впустую, рабочие ответили безразличием. И это еще больше усилило в неудачливых агитаторах презрение, неприязнь и даже какое-то истерическое озлобление против рабочих. Они окончательно сформировали в своем сознании такое представление о рабочих: это скоты, дегенераты, рабы, спившееся, ни на что не годное быдло, которое даже бороться за себя не желает.

Это буржуазно-интеллигентское отношение к рабочим – уверенность в своем превосходстве, в своем праве на главную роль везде и всегда, помноженное на разочарование от неудавшейся пропаганды, досада и озлобление против рабочих, которых они не сумели заинтересовать идеями марксизма, нежелание снова приниматься за пропаганду среди рабочих, боязнь новой неудачи – все это нашло свое отражение в «научном централизме».

«Научный централизм» — реакция на оппортунизм РКРП.

Кроме того, «научный централизм» возник как реакция на оппортунизм РКРП. Основатели «научного централизма» вначале так или иначе были связаны с РКРП, критиковали ее позиции и впоследствии порвали с ней. Однако, справедливо критикуя оппортунизм РКРП – ее всеядность и соглашательство, готовность «объединяться» с кем попало, низкий теоретический уровень и экономизм – прорывовцы и сами не смогли занять правильную позицию. Критикуя всеядность и соглашательство, – они ударились в сектантство, провозгласили взаимодействие только в узком кружке теоретиков-единомышленников. Критикуя низкий теоретический уровень РКРП, Прорыв впал в другую крайность — абсолютизировал изучение теории, стал отрицать все остальное, докатился до «научного централизма». Критикуя экономизм РКРП, Прорыв стал полностью отрицать необходимость поддержки коммунистами экономической борьбы пролетариата. Прорывовцы совершенно верно указывали, что экономическая борьба без политической пропаганды ни к чему не приводит и заставляет рабочий класс без конца топтаться в тред-юнионизме. Казалось бы, отсюда следует вывод – если экономическая борьба без политической пропаганды не дает результатов – значит, надо экономическую борьбу соединить с политической пропагандой, на базе экономической борьбы начать политическое просвещение рабочего класса. Но вместо этого прорывовцы не придумали ничего лучше, как провозгласить полный отказ от поддержки коммунистами экономической борьбы рабочих. Обосновывают они это так:

«Успех экономической борьбы рабочих зависит от соотношения спроса и предложения рабочей силы. Если предложение рабочей силы превышает спрос на нее – то рабочие не начнут экономическую борьбу, либо, начав ее, все равно потерпят поражение – так что бесполезно им помогать. Если же спрос на рабочую силу превышает ее предложение – рабочие сами начнут экономическую борьбу и сами успешно закончат ее и без помощи коммунистов.»

Поэтому, мол, коммунистам незачем поддерживать экономическую борьбу рабочих.

Не нужно много усилий, чтобы показать беспочвенность такого утверждения. Во времена Маркса и Ленина экономическая борьба рабочих тоже зависела от соотношения спроса и предложения. Однако и Маркс, и Ленин считали необходимым поддерживать экономическую борьбу рабочих, используя ее как возможность для организации рабочего класса, как возможность собрать силы и подготовиться к борьбе за политическую власть.

О чем наш спор?

Отрицаем ли мы важность теории?

Характерно то, что прорывовцы стараются скрыть настоящую суть нашего спора.

Они делают вид, что наш спор в том и состоит, что будто бы они отстаивают научность, важность теоретической подготовки – а мы якобы выступаем против этого (то есть, за невежество и пренебрежение теорией). Естественно, что это наглая ложь. Мы никогда не думали отрицать важность революционной теории для революционного движения и важность теоретической подготовки для коммуниста. Мы лишь указываем на то, что, кроме знакомства с теорией, есть еще такая вещь, как классовая позиция. И она не менее важна, чем теоретическая подготовка. Не всегда тот, кто много изучал марксистскую теорию, стоит на классовой позиции пролетариата. И наоборот – может быть и так, что человек, владеющий только азами марксизма, полностью стоит на позициях рабочего класса. Если человек стоит на пролетарских позициях – то он, в силу классового чутья, скорее всего примет верное решение. А со временем он может повысить и свой теоретический уровень. И наоборот — если человек не стоит на позициях рабочего класса, если он идейно связан с другим классом — то ему не поможет никакая теория! Тогда он и теорию будет понимать извращенно. Он всегда будет принимать неверные решения. И в конце концов он предаст, перейдет на сторону врагов.

Отрицаем ли мы централизм в пользу «широкой демократии»?

Прорывововцы пытаются внушить, будто мы предлагаем полностью отказаться от централизма в пользу «широкой демократии». Что якобы мы выступаем против централизованного руководства партии, против партийной дисциплины, за идейный разброд и организационную неоформленность, разношерстность, фракционность, формализм.

И это тоже наглая ложь. Мы, в отличие от прорывовцев-механицистов – материалисты-диалектики и рассматриваем разные стороны явлений в их диалектическом единстве.

Мы знаем, что демократия и централизм — это две стороны принципа партийного строительства рабочей партии нового типа. Ни одна из них не может существовать без другой. Брать эти две стороны можно только в их взаимосвязи, в их диалектическом единстве. Отрывать их друг от друга нельзя. Отрыв этих взаимосвязанных сторон друг от друга, игнорирование одной стороны и абсолютизация другой – заведомо поставит крест на строительстве партии рабочего класса.

Если отказаться от централизма и оставить одну только демократию – партия из штаба революции превратится в интеллигентскую тусовку, в сборище болтунов, которые, когда взбредет в голову, приходят покрасоваться своим «марксизмом».

Вместо крепкой организации с четкой, военной структурой будет организационно неоформленная толпа, не имеющую единого руководства и представляющую конгломерат мало связанных между собой групп, члены которой не имеют никаких обязательств и не несут никакой ответственности.

Вместо идейной сплоченности будет идейный разброд, вместо последовательной и твердой идеологической линии – рыхлость, размытость, шаткость, двурушничество, заигрывание с вражеской идеологией, постоянные идейные уступки врагам. Вместо дисциплины – необязательность, безответственность, бестолочь, разгильдяйство.

Если же оставить один централизм и отказаться от демократии – это приведет к полному отрыву партийного руководства от партийного большинства и партии от масс. Руководство партии не будет знать о настроениях партийного большинства и масс, об условиях их жизни и работы, не будет сверять свою тактику с их мнением, не сможет с их помощью осознать и исправить свои ошибки. Постепенно партийное руководство из вождей рабочего класса превратится в группу сектантов-диктаторов, не знающих и не желающих знать действительности, презирающих большинство партии и в грош не ставящих трудящиеся массы.

Партийное большинство, не участвуя в выработке и принятии решений и обязанное только автоматически их исполнять – перестанет понимать смысл этих решений, потеряет уверенность в их правильности и необходимости. Следовательно, исполнять эти решения оно будет в лучшем без воодушевления, без энтузиазма. В худшем – будет их умышленно саботировать. Никакого рвения в пропаганде этих решений в массах партийное большинство проявлять не будет. В результате этого массы тоже будут воспринимать эти решения, не понимая их смысла и их необходимости. Ясно, что в этом случае не приходится ожидать никакого энтузиазма. Поэтому все эти решения будут обречены на провал. Ибо успех может обеспечить только готовность масс выполнять их с воодушевлением, с уверенностью в том, что эти решения – в их интересах. Постепенно партия будет становиться массам все более и более чужой. Массы перестанут чувствовать свое родство с ней, перестанут считать ее своей.

Чем все это закончится – понятно. Партия либо совершенно потеряет влияние на массы и умрет как политическая сила, либо ею воспользуются враги рабочего класса, заставят служить себе.

***

Как видите, мы не ратуем за отказ от централизма в пользу «широкой демократии», как пытается изобразить «Прорыв». Ровно наоборот. Мы за то, чтобы обе стороны принципа демократического централизма – демократия и централизм – брались в их диалектическом единстве, чтобы ни одна из этих сторон не бралась оторвано от другой. Мы за то, чтобы демократия и централизм существовали в таких соотношениях, какие диктуются историческим моментом и интересами рабочего класса. Когда исторический момент и интересы рабочего движения требуют усилить централизм и ограничить демократию (например, при фашистской диктатуре буржуазии, когда нужна строгая конспирация) – то это нужно сделать. Когда исторический момент и интересы рабочего движения требуют максимально расширить демократию (например, после победы рабочего класса и установления власти трудящихся) – то это нужно сделать.

Мы, сторонники ленинского принципа демократического централизма, выступаем:

Против организационной рыхлости и структурной неоформленности партии, против отсутствия единого партийного центра, против наличия таких партийных групп и таких членов партии, которые не включены в общую работу, не имеют никаких обязательств, не отвечают перед центром и не подчиняются ему. Мы против отрицания партийной дисциплины, против фракционности, против идейного разброда, против превращения партии в интеллигентский клуб по интересам. Мы против нелепых требований соблюдать тютелька-в-тютельку все формальные процедуры демократии, когда для этого нет условий, когда требуется строгая конспирация и срочное принятие решений.

Мы выступаем:

За четкую партийную структуру, за руководство партией из единого центра, за идейное и организационное единство, за партийную дисциплину, за включенность каждой партийной группы в общую партийную работу, за строгую ответственность каждого члена перед партией.

Все это есть – демократический централизм.

Так в чем же тогда наш спор?

Ответ таков – наш спор гораздо глубже и принципиальней, чем пытаются изобразить прорывовцы. Спор наш не о деталях. Это спор о том — кто совершает революцию, кто является ее главным действующим лицом.

Этот спор, по сути, есть столкновение двух разных классовых позиций – позиции революционного пролетариата и позиции мелкобуржуазной интеллигенции.

Прорывовцы, представители мелкобуржуазной интеллигенции, считают, что революцию совершает интеллигенция. Мы — представители пролетариата — знаем, что революцию совершает пролетариат.

Прорывовцы считают, что главное действующее лицо в революции – это интеллигенция, а рабочий класс – всего лишь фон для нее. Мы знаем, что главное действующее лицо в революции – рабочий класс, а интеллигенция чаще всего просто плывет по волнам революционных событий.

Прорывовцы считают, что в революции интеллигенция является руководителем, а рабочий класс – исполнителем. Мы знаем, что в революции руководителем является рабочий класс, а лучшие из интеллигентов, которые перешли на его сторону – ему служат.

Именно такова суть нашего спора.

Спор между демократическим централизмом и «научным централизмом» — это спор между теми, кто утверждает руководящую роль рабочего класса в революции, движущую роль масс в истории, и теми, кто ее отрицает.

Спор о том, кто совершает революцию, рабочий класс или интеллигенция – начат давно.

Еще во времена Маркса Бруно Бауэр и его приспешники заявляли, что историю творит критическая мыслящая личность, а массы якобы не только не способны двигать общественный прогресс, а, наоборот – являются главными врагами всякого развития. Маркс дал ему суровую отповедь и доказал, что историю творят именно массы, что общество к прогрессу двигает революционный класс, что идея становится прогрессивной силой только тогда, когда овладеет массами.

Во времена Ленина Кускова и иже с ней пытались остановить революционную борьбу рабочих, убеждали рабочий класс, что ему не надо заниматься политикой, что рабочий класс должен вести только экономическую борьбу – а политической борьбой должна заниматься интеллигенция. Ленин показал всю подлость такой позиции и ее предательство по отношению к рабочим.

Позже Антонио Грамши доказывал, что главной движущей силой революции является интеллигенция, а рабочие массы – всего лишь объект ее воздействия. (Интеллигенция – активная, формирующая сила, а массы – пассивная, формируемая; интеллигенция – пастух, а массы – стадо).

И вот этот спор продолжается. Теперь Прорыв со своим «научным централизмом» продолжает старую песню на новый лад — пытается доказать, что главным действующим лицом в революции будет интеллигенция, а рабочий класс будет у нее на подхвате.

О роли интеллигенции в революции, о соотношении класса и партии, партийного большинства и партийного руководства.

Мы хотим прояснить некоторые вопросы, в которых прорывовцы напустили много туману, основательно извратив истину.

Это и понятно. Мыслить научно они не способны.

Прорывовцы не стоят на позициях пролетариата, остаются по своему сознанию мелкобуржуазными интеллигентами, смотрят на все именно с точки зрения этого социального слоя. В силу своих классовых устремлений – желания непременно господствовать над пролетариатом идейно и политически – они должны доказать себе свое право господствовать, убедить себя в своем превосходстве. Поэтому их сознание отвергает все, что противоречит этой идее, а принимает лишь то, что ее якобы подтверждает. В силу этого прорывовцы способны воспринимать только одну сторону явлений, абсолютизируя ее и совершенно не видя другой, противоположной стороны. Они не в состоянии рассматривать явления с разных сторон, брать разные стороны явления в их диалектическом единстве. Короче говоря – они не способны усвоить диалектико-материалистический метод мышления, а обречены на механицизм. Поэтому они не могут мыслить научно, верно отражать действительность. Неспособность усвоить материалистическую диалектику, механистическое мышление приводит их к ошибкам, к извращению истины.

Интеллигенция не руководит рабочим классом – а служит ему

Историю делают массы. Революцию совершает революционный класс, представитель тех общественных сил, чье развитие старый строй сдерживает. Социалистическую революцию совершает революционный пролетариат, на который история возложила задачу уничтожить классовое общество и построить общество без классов, без гнета и эксплуатации.

Это аксиома исторического материализма. На словах прорывовцы эту аксиому признают, но по факту отрицают.

По факту они дают понять, что революцию совершает интеллигенция, а рабочий класс — так, постольку-поскольку. Прорывовцы обосновывают это тем, что рабочий класс сам не может выработать социалистические идеи, а социалистические идеи в рабочий класс вносит интеллигенция. Интеллигенция дает рабочему классу идеологическое оружие для его борьбы, и без этого оружия рабочий класс никогда не сможет победить.

Да, это действительно так. Но это только одна сторона явления. И только эту сторону видят прорывовцы. Однако есть и другая сторона, составляющая с первой стороной неразрывное диалектическое единство. И эту другую сторону, в силу своего механицизма, прорывовцы не видят. Другая сторона – то, что марксизм может стать оружием только тогда, когда рабочий класс нуждается в оружии, когда он либо уже борется, либо готовится к борьбе. Если рабочий класс не борется, не готов к борьбе – то оружия ему не требуется, и бесполезно тогда давать ему это оружие.

Значит, интеллигенты не руководят борьбой рабочего класса – а присоединяются к ней, когда она уже началась. Интеллигенты не становятся во главе рабочего класса – а вливаются в его ряды. Не интеллигенты возглавляют рабочий класс – а рабочий класс мобилизует интеллигентов, ставит их себе на службу, превращает в своих бойцов и берет от них то, что они могут ему дать – их знания.

Прорывовцы заявляют, что рабочий класс не может действовать самостоятельного в революции, а должен быть только исполнителем указаний интеллигенции еще и потому, что под властью буржуазии он превратился в ее холуя и приживала, готов ей продаваться за гроши и предавать друг друга, полностью лишился достоинства и самоуважения, выродился, спился, отупел, оскотел, равнодушен к общественной жизни, всецело погружен в свои эгоистические интересы, шкурник, халявщик, и пр.

Поэтому им должны руководить некие интеллигенты, радетели за рабочий класс, сохранившие себя в чистоте от буржуазного разврата и владеющие марксизмом на высоком уровне.

Здесь прорывовцы, мало того, что опять проявляют редкостное презрение к рабочему классу и редкостное самомнение, но в очередной раз демонстрируют полное невладение диалектикой.

Они опять видят только одну сторону, совершенно не видя другой.

Мы же, стоя на позиции диалектического материализма, берем явление в его разных проявлениях, рассматриваем с разных сторон, понимаем единство этих разных сторон.

Да, мы знаем, что власть капитала и буржуазный образ жизни действительно развращают рабочих, порождают в них такие недостойные качества, как эгоизм, корысть, способность предать товарища.

Но это только одна сторона явления. Будучи не механицистами, а диалектиками, мы не останавливаемся только на этой стороне, а видим и другую, противоположную. Мы знаем, что как жизнь под властью капитала развращает рабочих и порождает в них недостойные черты – так классовая борьба рабочих против власти капитала возвращает им человеческое достоинство и освобождает их от мерзостей капитализма. В ходе этой борьбы рабочие, избавляясь от недостойных черт, навязанных им буржуазным образом жизни, обретают лучшие черты истинных пролетариев, борцов за дело своего класса – товарищество, сознание долга, готовность жертвовать своими интересами за интересы общего дела, преданность своему классу.

И если рабочий класс уже встал на борьбу, если ему потребовалось идеологическое оружие – марксизм, и помощь интеллигенции, которая ему дает это оружие – это значит, что он освободился от мерзостей капитализма и приобрел черты революционера. Значит, он уже способен быть руководителем масс, совершать свою пролетарскую революцию, быть главным действующим лицом на исторической сцене.

Партийное большинство рабочей партии – не «безграмотное стадо», а лучшие представители революционного пролетариата, вожди революционных масс

Прорывовцы всегда с пренебрежением и презрением говорят о партийном большинстве («неквалифицированное большинство», «безграмотное стадо»), которое, по их мнению, не имеет права решать никаких вопросов и должно только исполнять решения партийного руководства.

О каком же большинстве они это говорят?

О большинстве рабочей партии — о лучших представителях революционного класса. О его вожаках, которые воплощают в себе его волю в такой момент, когда история выдвинула его вперед, обострила его классовый инстинкт, расширила кругозор, разбудила всю его силу, мужество и ум.

В борьбе они закалились, приобрели политический опыт, испытали коварство, злобу и беспощадность классового врага и убедились в своих собственных силах.

То есть – это лучшие сыны своего класса, закалившиеся в революционной борьбе, за которыми рабочий класс идет, которым он верит.

И вот это большинство, по мнению подгузовцев, не должно иметь право участвовать в решении вопросов – потому как оно не владеет теорией на высоком уровне.

Как на деле обстоит вопрос с теоретической подготовкой партийного большинства?

На деле вопрос обстоит так. У нас нет возможности приготовить сотни тысяч марксистских теоретиков высокого уровня. Это ясно. Ясно и то, что при капитализме такой возможности никогда не будет. И дураку понятно — для того, чтобы это сделать, нужна целенаправленная государственная политика. А у нас теперь государство в руках буржуазии. Естественно, что буржуазия не станет обучать рабочих марксизму, с помощью которого они собираются ее уничтожить. Наоборот, она будет этому всячески препятствовать. Поэтому ясно, что теоретиков высокого уровня будет не так уж много. Во всяком случае, их будет недостаточно, чтобы они из себя составили партию. Рабочие, соприкоснувшиеся с марксизмом, несущие его дальше, передающие его своим товарищам – станут партией рабочего класса. Они в той или другой степени будут владеть марксистской наукой, в той или другой степени будут стремиться к новым знаниям. Но рассчитывать, что все они смогут стать теоретиками высшего уровня – попросту глупо. Для этого не будет ни возможности, ни времени. Рабочий класс живет в состоянии нарастающей классовой войны, и марксизму он будет учиться в военных условиях, на ходу, – не столько по учебникам, сколько в классовых битвах. Не в спокойных кабинетах будут учиться рабочие вожди марксизму — а по преимуществу в стачках, забастовках, протестах, в пропагандистской и организационной работе с товарищами и в стычках с властью буржуазии.

Означает ли это, что они не должны принимать участия в управлении партией, что они должны быть отстранены от участия в решении вопросов?

Однозначно – нет. Однозначно – подобное решение стало бы катастрофой, поставило бы крест на партии.

Как принимались решения большевиков. Решения партии – политическое воплощение воли масс.

Посмотрим на практику большевиков.

Нередко в партию большевиков принимали рабочих, усвоивших только азы марксизма. А иногда в партию принимали рабочих, у которых вообще не было возможности приобщиться к марксистской науке, но которые в ходе классовой борьбы показали исключительную преданность рабочему классу, полную готовность жертвовать собой ради его дела, принесли ему большую пользу в его борьбе, показали организаторский талант либо способности агитатора, и пр.

По-другому и нельзя было. Царское самодержавие и российская буржуазия не ставили себе целью создать социал-демократам такие условия, при которых они смогут наготовить сотни тысяч марксистских теоретиков. Наоборот – царизм и буржуазия всеми силами препятствовали этому. Они жестоко преследовали рабочих за участие в рабочих кружках – арестовывали, ссылали, бросали в тюрьмы. Не то чтобы допустить в рабочей среде пропаганду марксизма — царизм и капитал закрывали воскресные школы только за то, что по какому-нибудь общеобразовательному предмету рабочим преподавали что-нибудь сверх установленной программы. Так, Надежда Крупская вспоминает, что был закрыт класс воскресной школы, в которой она работала учительницей — за то, что рабочим преподавали дроби (по программе были предусмотрены только четыре правила арифметики). Между тем борьба с царским самодержавием разгоралась, становилась все напряженней и опасней, требовала все больше сил. Ясно, что в таких условиях не было возможности наготовить сотни тысяч теоретиков, и из них сформировать партию. В партию брали наиболее преданных делу рабочего класса, стойких, отважных, тех, за кем шли рабочие массы – поощряя к тому, чтобы они по мере возможности учились, осваивали марксизм.

Даже после победы социалистической революции, когда власть перешла в руки рабочего класса – очень нелегким делом было наладить в массовом порядке марксистскую учебу членов партии, в массовом порядке поднять их теоретический уровень. Почему? Потому что, чтобы усвоить марксистскую теорию на высоком уровне, нужно упорно изучать ее на протяжении долгого времени. А на партию большевиков после революции легла со страшной тяжестью задача – во-первых, сломить сопротивление свергнутого эксплуататорского класса, организовать трудящихся на защиту своей власти, на борьбу против внутренней и внешней контрреволюции. А во-вторых – преодолеть страшную хозяйственную разруху, которая угрожала уничтожить советскую власть не меньше, чем контрреволюция. Надо было организовать трудящихся на преодоление разрухи, на восстановление хозяйства. Обе эти задачи со всей тяжестью легли на большевиков. На то, чтобы выполнить эти задачи, уходили все их силы. Люди не спали по нескольку суток, ели на ходу, ночевали на рабочем месте, падали от усталости, заболевали. Организационная работа отнимала все силы и время. При таком положении большинству партийных работников выкроить время и найти силы на то, чтобы осваивать марксизм на высоком теоретическом уровне – было просто невозможно.

Как же поступали большевики? Отстранили ли они от участия в решении вопросов партийное большинство по той причине, что оно не состояло сплошь из теоретиков, не владело сплошь теорией на высшем уровне?

Нет, большевики этого не сделали. Во всех случаях, когда не было к этому серьезных препятствий, когда это не входило в разрез с конспирацией, или, когда не требовалось мгновенного, срочного решения – демократический централизм соблюдался. Партийное большинство принимало участие в обсуждении и выработке решений, и утверждались решения путем голосования.

Почему же большевики применяли такую практику? Именно потому, что они были большевиками, сынами рабочего класса, а не мелкобуржуазными интеллигентами наподобие прорывовцев. Они знали, что такое это партийное большинство, о котором прорывовцы говорят с таким презрением – это вожди рабочих революционных масс. Они несут в себе революционную волю своего класса, его героическое революционное воодушевление. Они связаны с ним кровной связью, они плоть от плоти его, они живут его интересами и стремлениями.

Да, они не владеют марксистской теорией на высшем уровне. Но основные идеи марксизма они усвоили. Они знают, что их отцы, деды и прадеды подвергались вековому угнетению в кабале у богатых, помещиков и капиталистов. А вот теперь они, российский рабочий класс, ведут борьбу за то, чтобы покончить с угнетением, навсегда уничтожить власть угнетателей. В смертельной схватке сошлись бедность и богатство, рабочие и крестьяне с народными кровопийцами. Бой идет не на жизнь, а на смерть. Враг готов на все, чтобы удержать власть и награбленные богатства, и выход у трудового народа только один – борьба до полной победы. А, победив, рабочий класс уничтожит главное зло – частную собственность, установит счастливую жизнь для всех трудящихся и построит справедливое общество, где не будет богатых и бедных, гнета и эксплуатации.

Все это рядовые члены партии большевиков, даже не будучи теоретиками, хорошо понимали. Они понимали положение рабочего класса при капитализме – и не только из теории, но и из практики – они на собственной шкуре испытали эксплуатацию, нужду, бесправие под гнетом самодержавия и буржуазии. Они знали, что борьба с классовым врагом идет беспощадная, не на жизнь, а на смерть, и знали это не только из теории, но и из опыта. Они своими глазами видели и испытали на себе зверства царской охранки и кровавое палачество белогвардейцев, лежали в казематах, видели пытки и казни товарищей, их изуродованные тела. Они хорошо понимали первоочередные задачи Советской власти – раздавить контрреволюцию и преодолеть разруху. И понимали они это в основном из жизни. Они видели, что кругом полыхают кулацкие и белогвардейские мятежи, что вторгаются интервенты-империалисты, что контрреволюция берет рабочий класс за глотку. Они видели, что кругом страшная разруха, что нет хлеба, топлива, работы, что их жены и дети голодают и мерзнут, что заводы стоят.

Все это они знали. И, зная все это, имея опыт классовой борьбы, в большинстве случаев они могли правильно понять политическую обстановку и принять правильное решение.

Именно они, работая на местах с массами, знали обстановку на местах и настроение масс. И именно они приносили в партию информацию и об обстановке на местах и о настроениях масс. А партийные решения принимались именно на основе этой информации.

Нередко в рассказах, докладах, донесениях членов партии о том, что происходит на местах, о том, чего ждут и чего хотят массы – уже содержалось указание, ответ на вопрос – что делать, как поступить в данный исторический момент. Почти все важнейшие решения партии, определившие судьбу революции, были решениями масс, волей масс, которую партия воплотила в политическое действие.

Именно таким образом было принято решение о вооруженном восстании в октябре семнадцатого года. Через своих представителей, через рядовых членов партии, их устами массы настаивали, требовали вооруженного выступления. «Когда пойдем свергать Временное правительство? Чего ждем? Разве не видите, что Керенский готовит предательство? Второго Корнилова хотите? Дождетесь!» — говорили рабочие. Это было требование масс – и партия воплотила его в политическое действие.

Также было принято решение о продразверстке. Рядовые члены партии приносили страшные новости о разрухе, о бедствиях трудящихся, об их умирающих от голода детях. Они не просто рассказывали – они передавали партии отчаянный крик голодающих рабочих, просьбу о помощи. И, сжав кулаки, рассказывали, что в это время, когда жены и дети рабочих умирают с голоду – кулаки в деревнях прячут в земле сотни пудов хлеба. И в этих рассказах уже содержался ответ – чего хотят и чего ждут массы. Массы требовали – отобрать хлеб у мироедов-кулаков и накормить голодающих рабочих, спасти умирающих детей! Мы сами готовы, мы поедем в деревни и добудем хлеб для рабочих, для наших жен и детей, для бойцов Красной армии!

И партия поняла, что это выход. Что таким путем можно добыть хлеб и спасти Советскую власть, что рабочие ради спасения Советской власти готовы ехать в деревни и реквизировать хлеб у кулаков, и на них можно рассчитывать.

Это была воля масс, и партия воплотила эту волю в политическое действие – приняла решение о продразверстке.

Таким же образом было принято решение о красном терроре. О необходимости дать жесткий отпор поднявшей голову внутренней и внешней контрреволюции давно говорили, кричали, настаивали, требовали этого революционные пролетарские массы. В местных рабочих газетах того времени красной нитью проходило требование революционных масс:

«Сколько можно терпеть? До каких пор миндальничать с врагами? Чего мы ждем, почему не расправляемся с контрреволюцией самым решительным образом? Контрреволюция берет нас за глотку – где наш ответ? Кулачье, недобитые дворяне, буржуи, помещики и офицеры поднимают мятежи против Советской власти, зверски убивают наших лучших товарищей, на помощь внутренней контрреволюции пришла внешняя контрреволюция, армии интервентов вторглись в нашу страну, чтобы помочь белым генералам задушить революцию. А мы заклятых врагов отпускаем под честное слово, вместо того чтобы ставить к стенке!

Чего мы хотим? Чтобы революция погибла? Почему мы не защищаем нашу революцию!? Почему на белый террор не отвечаем красным террором!?»

В разных вариантах это повторялось почти во всех выпусках всех рабочих газет того времени. Это была воля масс. Это было мнение партийного большинства, которое выражало волю масс: надо наконец отказаться от всякой снисходительности к врагам, надо карать их безо всякой пощады – иначе революция погибнет!

И мнение партии – воля рабочего класса – была воплощена в политическое действие: было объявлено, что отныне борьба с врагами революции будет вестись безо всякой пощады, что на Белый террор власть рабочего класса ответит Красным террором.

***

Как видим – все важнейшие решения партии большевиков, которые определяли судьбу революции, принимались не так, как это представляется Прорыву. Партийные руководители не принимали эти решения независимо, оторвано от воли масс. Члены партии, партийное большинство – лучшие и наиболее сознательные представители пролетарских масс – выражали волю этих масс, их революционный порыв и воодушевление. И партия эту волю революционных масс оформляла политически, воплощала в политическом действии.

Большевики, представители пролетариата, понимали то, чего не понимают прорывовцы – они понимали соотношение класса и партии, партийного большинства и партийного руководства. Большевики не отрывали, подобно прорывовцам, партию от масс, партийное руководство от партийного большинства. Как рабочая партия — плоть от плоти рабочего класса, так партийное руководство – плоть от плоти партии. Рабочий класс в ходе своей борьбы выдвигает своих вождей — свою партию. А партия в ходе борьбы рабочего класса, в ходе руководства рабочим классом выдвигает тех, кто наиболее способен стоять во главе партии – самых опытных, самых стойких, самых выдержанных, самых авторитетных. И эти партийные вожди не отделяются от партии, они остаются в ней, остаются ее частью, так же как партия остается частью класса.

Важность классовой позиции

Какой у нас идеал коммуниста, члена коммунистической партии? Идеал у нас такой:

Во-первых, коммунист должен полностью стоять на позиции рабочего класса. То есть, он должен быть кровно связан с рабочим классом, все воспринимать и оценивать с точки зрения интересов рабочего класса. Он должен обладать всеми лучшими качествами революционного пролетария – дисциплиной, энергией, мужеством, решительностью, историческим оптимизмом, полной преданностью рабочим и беспощадностью к их врагам.

А во-вторых – он должен на высоком уровне владеть марксизмом – идеологическим оружием пролетариата, хорошо знать марксистскую теорию.

Это – идеал коммуниста, и такие коммунисты были: Ленин, Сталин, Крупская, Свердлов, Дзержинский, Фрунзе, Землячка.

Но все же не вся партия могла состоять из таких идеальных коммунистов. Не всегда бывало так, что коммунист, стоящий на позиции рабочего класса, в то же самое время владел на высоком уровне теорией. Бывало и так, что человек полностью предан рабочему классу, готов отдать жизнь за его победу, обладает лучшими качествами пролетарского бойца, энергичен, отважен, решителен, выдержан, беспощаден к классовым врагам. Но в то же время у него не было возможности овладеть на высоком уровне теорией – тяжелая жизнь рабочего и напряженная борьба не оставили ему времени для углубленного изучения теории.

Бывало и наоборот. Человек, обладая досугом, имел возможность основательно изучить марксистскую теорию, иногда даже считал себя марксистом, коммунистом. Но в то же время он сохранял интеллигентское сознание, оставался на позиции мелкобуржуазного интеллигента, на все смотрел с точки зрения мелкобуржуазного интеллигента, сохранял качества этого социального слоя – шаткость, двойственность, нерешительность, слабохарактерность, малодушие, непонимание сути классовой борьбы, беспечность и доверчивость по отношению к врагам, амбициозность, истеричность, и т.п.

Так вот, практика показала. Во многих вопросах люди, стоящие на позиции рабочего класса и овладевшие только азами марксистских идей – лучше разбираются, правильней понимают марксизм, больше способны действовать как марксисты – чем те люди, которые основательно ознакомлены с теорией, но при этом стоят на чуждых классовых позициях.

В некоторых сложных, специально научных вопросах, например, вопрос о законе стоимости при социализме, или в вопросах языкознания, которые решал Сталин – такие коммунисты, конечно, не могли бы разобраться самостоятельно. Но в вопросах текущей классовой борьбы, в вопросах непосредственных задач восстановления хозяйства и социалистического строительства, в вопросах партийного устройства – они разбирались гораздо лучше, чем те, кто основательно изучил теорию, но стоял на чуждых классовых позициях.

Давайте проследим некоторые примеры.

Плеханов был виднейшим теоретиком марксизма, посвятил изучению теории годы и десятилетия, написал многие теоретические работы. Но тем не менее он так и не встал на позиции рабочего класса, по своему сознанию остался мелкобуржуазным интеллигентом.

И что же мы видим?

Мы видим, что Плеханов, досконально изучивший теорию, тем не менее совершил роковые для марксиста ошибки, фактически встал на сторону врагов пролетариата. Мы видим, что он, теоретик, хуже разбирался в классовой борьбе, хуже умел применять марксизм на практике, хуже умел действовать по-марксистски, чем рабочие массы, не обладающие такими познаниями в теории.

Во время Первой мировой Плеханов, теоретик, встал на позиции социал-шовинизма, боролся за «войну до победного конца». Он был согласен, чтобы пролетарии под предлогом «защиты Отечества» истребляли друг друга в интересах капитала.

А рабочие, не владеющие теорией на такой высоте – выступили против империалистической войны. Они не знали теории так, как ее знал Плеханов. Но они были рабочие, и они понимали, что эта война рабочим не нужна, а нужна она их врагам, капиталистам. Они погибали на фронтах, приходили домой инвалидами. Они видели, как военные поставщики капиталисты и купцы сказочно обогащались на этой войне. И они понимали, что цели грабительской войны им совершенно чужды. От того, что русский царь кровью миллионов трудящихся заполучит Дарданеллы и водрузит крест над Константинополем – им, рабочим, лучше не станет, а станет лучше только царю, помещикам и капиталистам. Если Германия будет побеждена и заплатит огромные контрибуции – от этих контрибуций народу ничего не достанется, а все они уйдут в карманы власть имущих.

Рабочие это знали. А Плеханов сохранял интеллигентское сознание и мелкобуржуазные иллюзии. Он не понимал, не чувствовал – что при капитализме у рабочих нет Отечества, что им ничего не принадлежит и поэтому им нечего защищать. Он, как интеллигент, считал, что миллионы рабочих и крестьян должны лечь костьми за буржуазное «отечество», в котором они живут на положении рабов.

Плеханов выступал против Октябрьской революции. Он заявил, что Россия еще не готова к социализму, что надо подождать, когда она станет готова, когда капитализм приобретет законченные формы. Он, теоретик, говорил вещи, просто дикие с точки зрения рабочих – он советовал рабочим упустить исключительно благоприятный исторический момент для взятия власти и потом ждать неопределенное время, когда капитализм дозреет, и тогда совершать революцию. А причина этого, что Плеханов не стоял на позиции рабочего класса. Он не смотрел глазами рабочих, не жил в их шкуре, не чувствовал весь ужас их положения под гнетом капитала. Его положение, положение интеллигента, знаменитого политического деятеля, было не таким уж плохим. Ему и при капитализме недурно жилось. Поэтому он считал, что и рабочие могут подождать еще сотню-другую лет. А рабочие на своей шкуре знали, каково им при капитализме, и не хотели ждать ни дня, рвались в бой, чтобы скорее покончить с этим положением.

Плеханов ужасался от перспективы диктатуры пролетариата, говорил, что плохо будет, если какой-нибудь один класс возьмет власть, даже если это будет и рабочий класс. Как напуганный революцией мелкий буржуа – он начисто забыл всю теорию, забыл азы марксизма – забыл, что государство — это инструмент господства одного класса над другим, что не могут одновременно господствовать два противоположных класса, а только один из них будет господствовать над другим. Он не понимал сути классовой борьбы, не понимал, что в этой борьбе не может быть примирения. А рабочие не владели теорией так, как Плеханов — но они понимали суть классовой борьбы. Они понимали, что это схватка не на жизнь, а на смерть, что если не уничтожить врагов Советской власти, то враги уничтожат Советскую власть. И поэтому нужно безо всякой пощады давить сопротивление свергнутого класса — нужна пролетарская диктатура.

***

Все это пишется не для того, чтобы умалить важность теории и призывать отказаться от овладения марксизмом на высоком уровне – а лишь для того, чтобы показать всю нелепость, абсурдность, всю буржуазность этого требования прорывовцев: отстранить в рабочей партии от решения вопросов всех, кроме теоретиков.

Что же касается владения марксисткой теорией – то рабочей партии в целом абсолютно необходимо владеть ею на высочайшем уровне. Без теоретиков, владеющих марксисткой теорией на высочайшем уровне и способных постоянно повышать общий теоретический уровень партии – рабочей партии конец. Ее ждет неминуемое перерождение и гибель как партии рабочего класса, превращение в партию мелкой буржуазии и переход на сторону классового врага.

В будущем, когда мы возьмем власть, перед нами встанет вопрос – как поставить марксистское образование масс, чтобы весь трудовой народ овладел марксизмом на высоком уровне. Как будет поставлено это дело, какая будет система марксистского образования, какие будут разработаны программы обучения – мы пока не знаем. Это дело будущего. Скорее всего, дело будет поставлено так, чтобы обучение марксизму начиналось с первых дней и продолжалось на протяжении всей жизни. Все общеобразовательные предметы, все книги, фильмы, картины, вся культурная жизнь, вся общественная атмосфера – будут частью этой программы, программы обучения марксизму.

Практические выводы

У партии рабочего класса должны быть теоретики, владеющие марксизмом на высоком уровне, способные развивать его в новых исторических условиях, поддерживать теоретический уровень партии, вырабатывать партийную идеологию.

Очевидно и то, что вся партия не будет состоять из одних теоретиков. Число таких теоретиков будет ограничено – во всяком случае, пока мы не сумеем поставить обучение марксизму таким образом, чтобы весь трудовой народ усвоил марксистскую теорию на высоком уровне.

Требование отстранить всех нетеоретиков от решения партийных вопросов является абсурдным. И не потому, что по большей части эти коммунисты «не виноваты», что тяжелая работа на капиталиста и напряженная классовая борьба не дали им возможности углубленно изучать теорию. А потому, что исторические примеры показывают: рабочие, овладевшие азами марксизма, осознавшие классовый интерес своего класса и готовые за него бороться, активно участвующие в классовой борьбе – в основном, в большинстве случаев проявляют верный классовый инстинкт, способны верно разобраться в обстановке и принять правильное решение. В революционной практике они разбираются гораздо лучше, гораздо более способны действовать как марксисты, чем интеллигенты, «поднаторевшие» в теории, но при этом сохранившие интеллигентское сознание и нравственные недостатки буржуазной интеллигенции.

Что же касается того, кому следует руководить в партии, то вот опять ссылка на историю. В ходе революционной борьбы российского рабочего класса, в ходе партийной работы выяснилась такая вещь: интеллигенты, основательно изучившие теорию, но при этом сохраняющие некоторые типично интеллигентские недостатки – безволие, дряблость характера, шаткость, нерешительность – абсолютно не способны ни к какой руководящей работе. Им не по плечу даже самая маленькая руководящая должность. Что бы они не возглавили, отличительные черты их работы – формализм, непоследовательность, бездействие, боязнь решений, полная организаторская бездарность, полная несостоятельность как руководителей.

И наоборот. Рабочий, не имеющий углубленных познаний в теории, но осознавший классовые интересы своего класса, закалившийся в классовой борьбе и обладающий революционной энергией – очень часто вполне успешно руководил продотрядом или местным органом власти, показывал себя отличным организатором и хорошим командиром.

Партия рабочего класса должна строиться на ленинских принципах демократического централизма. Во всех случаях, когда к этому нет препятствий, когда конспирация не требует сокращения демократии, либо напряженная, мгновенно меняющаяся обстановка (например, при боевых действиях) не требует срочного принятия решений – принцип демократического централизма должен соблюдаться. В обсуждении и выработке решений по всем вопросам должны участвовать все члены партии. Если же обсуждается какой-либо особо сложный, специально-научный вопрос – то его должна разрешать выбранная партией комиссия специалистов, имеющая профессиональные познания по этому специальному вопросу.

Все попытки отрицать принцип демократического централизма должны быть признаны враждебными делу рабочего класса, попыткой с самого начала завести в тупик рабочее движение, поставить крест на создании пролетарской партии.

Научный централизм – будущее и перспективы

Возможно, что в рядах Прорыва все-таки найдутся люди, стремящиеся встать на позиции рабочего класса. Тогда они будут стремиться осуществлять на деле то верное, что теперь у Прорыва заявляется на словах – требование к повышению уровня теоретической подготовки марксистов, борьбу за научность марксистских материалов. При этом, борясь за научность, они откажутся от «научного централизма» — то есть, от антинаучной идеи в партии рабочего класса отстранить рабочий класс от управления, предоставить решать все партийные вопросы одним только теоретикам, перестанут отрицать необходимость для коммунистов поддерживать экономическую борьбу как возможность рабочему классу организовать свои силы для политической борьбы. Если это произойдет, то из таких людей, после их разрыва с В. Подгузовым и его приспешниками, образуется группа пропагандистов, которые смогут немало сделать для просвещения рабочего класса, а значит, и для создания рабочей партии.

Если же таких людей не найдется – судьба Прорыва будет бесславна. Никакой связи с рабочим классом он никогда не установит, будет все дальше уходить от него. А значит, будет все дальше отходить от научности, от марксизма, вместо науки будет выдавать напыщенную и пошлую идеалистическую подгузовскую чушь вроде его рассуждения о происхождении классов. И можно будет ожидать, что в конце концов Прорыв сознательно встанет на сторону врагов рабочего класса.

Оксана Снегирь, прислано с сайта opportunizmuboy.wordpress.com